Российская Федерация живет в режиме санкций с 2014 года, периодически обрастая новыми запретами и ограничениями. В начале марта Евросоюз ввел санкции против четырех российских граждан за арест Алексея Навального. Вслед за Евросоюзом очередную попытку надавить на Россию предприняли США, обвинив Москву в применении химического оружия. Первый этап санкций Байдена начал действовать 2 марта. Теперь главная интрига - насколько жестким окажется второй этап санкций, которые США введет в начале июня, и что будет с госдолгом России. Работают ли санкции как институт давления, высока ли вероятность введения «драконовских санкций» – рассказал программный директор Российского совета по международным делам (РСМД) Иван Тимофеев.
В отношении России введены очередные санкции, которые ограничивают поставки технологий, оборонной продукции и других товаров. Как отразятся ограничения и запреты Запада на глобальной экономике, на бизнесе и, в конце концов, на гражданах?
На российской макроэкономике введенные санкции почти никак не отразятся, если речь идет о санкциях ЕС, куда попали в основном силовики и чиновники. Там нет крупного бизнеса, поэтому эти санкции не повлияют на российские экономические показатели. Если брать санкции США, они серьезнее. Во-первых, там есть торговые санкции в отношении ряда наших компаний из химического сектора и фарминдустрии. Локально в этих нишах могут быть проблемы. Но на макроэкономике это не отразится. Сейчас самая большая интрига – санкции в отношении российского госдолга. Скорее всего, США их введет через три месяца. Вопрос - в какой степени они будут введены. Трамп уже вводил подобные санкции. 2 года назад он применял ограничения в отношении наших суверенных облигаций, номинированных в иностранной валюте на первичном рынке. Это очень косметическая мера, потому что в валюте у нас номинируется не так много государственных облигаций, кроме того есть вторичный рынок. К тому же на госкомпании те санкции не распространялись. Как будет сейчас? Если политический статус-кво сохранится, я думаю, будут достаточно умеренные меры в отношении госдолга, потому что Минфин США ранее предупреждал, что более масштабные санкции, например, в отношении облигаций, номинированных в рублях, навредят самим американским инвесторам. Важный фактор – состояние здоровья Алексея Навального. Были сообщения, что оно ухудшается. Если будет сценарий второго Магницкого, тогда вероятны более жесткие санкции в отношении госдолга. Это отразится на курсе рубля, это отразится на биржевых показателях. Но опять же, если другие факторы фундаментально меняться не будут - цена на нефть, прежде всего, то негативный эффект от подобных мер будет краткосрочным.
Работают ли санкции в отношении России, и каких уступок ждет Запад?
Действительно, инициаторы вводят санкции, чтобы добиться политических уступок от стран-целей. И в этом отношении они, конечно, не работают. Никаких уступок Россия делать не будет, так же как Китай. Иран - в какой-то степени, возможно, но Иран – более уязвимая страна. С точки зрения политических уступок эти санкции не эффективны, но они эффективны с точки зрения нанесения ущерба. Ущерб есть, отрицать этого нельзя. И они эффективны с той точки зрения, что крупный международный бизнес подчиняется требованиям США, он соблюдает режимы санкций, в частности, уклоняется от транзакций и сделок с теми компаниями, которые попадают под американские санкции. И что парадоксально, подчиняются этим санкциям и наши российские компании. Или, например, вводят санкции против Китая, и китайские компании тоже следят за американскими санкциями и избегают транзакций с российскими компаниями, хотя политически отношения России и Китая очень хорошие.
Падение курса рубля, увеличение издержек банков и, как следствие, повышение процентных ставок по кредитам и снижение – по депозитам, рост цен и так далее. В конечном итоге за санкции заплатят налогоплательщики России?
Если смотреть на политику санкций глобально, то, как правило, она все равно приводит к тому или иному уровню ущерба. Ущерб, как я сказал, небольшой от санкций в целом, но он есть. В целом, санкции замедляют рост ВВП где-то на 0,2 процента. Это не так много, но тоже цифра и да, за санкции обычно расплачиваются потребители, менее защищенные слои населения, средний класс.
Можно ли сказать, что Россия приближаемся к холодной войне, похожей на конфронтацию держав 20 века?
Мы давно в ней, но она другая по сравнению с той, что была в эпоху биполярности, до 89-го года условно. Это другой тип холодной войны, он сейчас гораздо менее идеаологизированный, это не соревнование систем, это конкуренция держав. Великих держав. И сейчас можно говорить о холодной войне России и США и США и Китайской народной республики.
Какие секторы российской экономики страдают от санкций сильнее?
Зависит от того, какие санкции мы возьмем. В 2014 году были введены секторальные санкции против финансового и энергетического сектора, а также против ВПК. Не могу сказать, что они фундаментально пострадали, но тем не менее. Финансовый сектор лишился доступа к заимствованию на американском рынке и рынке ЕС. Крупные банки лишились такой возможности. Энергетические компании лишились доступа к технологиям, инвестициям для бурения в Арктике, для работы по сланцевым месторождениям. То есть, в краткосрочной перспективе ничего страшного, но в долгосрочной – мы теряем определенный объем добычи. Санкции коснулись гражданских отраслей, связанных с ВПК. Например, судостроения и авиастроения. Да, есть сектора, которые страдают сильнее – это высокие технологии, финансовый, энергетический. И здесь главное не то, что сделано, а то, что может быть сделано. Если посмотреть на существующие американские законопроекты по санкциям, законопроект по «драконовским санкциям», то они, как раз, направлены на энергетический и финансовый секторы, как на стратегические, особо важные для экономики.
Насколько велика вероятность введения жестких санкций?
В политике все возможно. Пока хода им не дают, и, я думаю, в текущих условиях маловероятно, что дадут. Но эти проекты есть и если будет веский политический повод, то вполне возможно, им дадут ход. Я пока не рассматриваю этот вариант как базовый, но скидывать со счетов его точно не стоит.
Россия живет под санкциями уже достаточно давно. Приспособилась ли экономика страны к этим ограничениям и удается ли импортозамещение?
Местами удается. Правительство принимает серьезные усилия и по поводу импортозамещения, и по поводу создания национальной платежной системы, и по поводу дедоллоризации. Есть успехи, есть неудачи. Успехи есть в оборонно-промышленном комплексе. Определенно, есть успехи в агропромышленном комплексе, в сельском хозяйстве, но там речь о наших контрсанкциях. Да, потребитель пострадал, потому что цены выросли за счет того, что наша продукция более дорогая, но для экономики это было неплохо, наша сельхозпродукция, наконец, дошла до полок магазинов, и деньги остаются в России. То есть, потребитель платит больше, но не за рубеж, а в нашу экономику.
Что касается других областей, там не такие очевидные успехи, какие-то вещи не удалось заменить и не удастся в обозримой перспективе, тем не менее, санкции – это стимул. Например, стало очевидно, что нужно делать свой авиадвигатель для гражданской авиации. Работа над этим велась и, в принципе, есть определенные успехи.
МИД России заявил, что готов к ответным мерам. Как Москва может отреагировать на новые санкции?
МИД регулярно об этом говорит и, действительно, можно реагировать, есть соответствующая законодательная база. В последнее время Россия реагирует визовыми санкциями в ответ на блокирующие финансовые и визовые санкции. МИД вводит или, по крайней мере, объявляет об ограничении въезда в Россию. Но наши списки закрыты, мы не знаем, для кого закрыт въезд. Блокирующими финансовыми санкциями мы не отвечаем Западу, то есть, бизнес стараемся не трогать. Отчасти это разумно, потому что те санкции, которые вводятся в отношении наших чиновников, на торговле не сказываются. Вредить торговле с Евросоюзом, если она выгодна, не стоит. Поэтому мы ограничиваемся такими символическими жестами, но экономику и бизнес не трогаем, что пока правильно.
Саша Колесникова
Фото: РСМД (www.russiancouncil.ru)
